Название: “Семь дней” Автор: Freakoid Рихард/Пауль; Пауля pov по мотивам одной песни... Rammstein Дисклеймер: ни единого совпадения с реальностью PG
День первый. Рихард позвонил мне и сказал, что все кончено. Я так и остался сидеть на постели... читать дальше День второй. Я думаю о нем. Я думаю, почему он это сделал. Он мне сказал на прощание «живи дальше». Но как я смогу это? Он был лучшим. У меня был лучший! И теперь его больше нет со мной. Что бы я ни говорил, он не вернется. Это же Рихард.
День третий. Я не могу перестать думать о нем. Ко мне пришел Ридель, успокоить меня. Спасти меня от самого себя. Он сидит рядом. Гладит мои плечи. Мои глаза чуть прикрыты. Он думает, что я наслаждаюсь тем, что он делает. Но я …думаю о тебе, Рихард. Ты сейчас на вечеринке. Напиваешься с Тилем. Или снял шлюх. Ридель целует мои губы. И я... чувствую твой запах. Я схожу с ума.
День четвертый. Ридель понял, что его помощь на меня не особенно действует. Расстроился. Отвез меня в какой-то бар. Сцена заполняется. Что-то поют. Я смотрю на вокалиста в тени приглушенных искусственным туманом прожекторов и моего рассудка. Он так похож на тебя. Угольно-черные волосы, та же линия скул, такой же отчетливый штрих бровей, даже лак на ногтях. Ридель говорит, что после бара мы отправимся на вечеринку общего знакомого и там не придется скучать. Какое мне дело до его слов, когда все, о чем я могу думать, это твои глаза в момент... когда слова лишние, твоя упругая и нежная кожа, твои мягкие волосы; твой взгляд, согревающий меня как «индейское лето» в снежно-мокрые декабрьские ночи...
День пятый. Он уговаривал меня, чтобы Соня осталась на ночь. Она целовала меня, облизывала мои губы, рот. Мне было это отвратительно. Почему она не угомонится и не ляжет уже спать, желательно за пределами моей квартиры? Я хочу побыть один. -Все нормально, Олли. Не надо за меня так переживать. Я тебе признателен, но это уже перебор. Они ушли. Наконец-то. Я не пытаюсь заснуть. Я лежу с открытыми глазами. Машинально поглаживая свое плечо. Ты часто так делал перед тем, как положить голову на мое плечо и заснуть. Помню, как ты молча встал с постели и пошел курить. Ты долго стоял и наблюдал за светом фонарей и мягким снегом, сыплющимся и ложащимся слоями. Ты сказал «Полле, не надо, только прошу тебя. На мне клин не сошелся». Ну да...
День шестой. Рихард ...И теперь его больше нет со мной. Что бы я ни говорил, он не вернется. Это же Рихард. Я ненавижу себя за то, что позволил ему вот так вот уйти из моей жизни. Я сожалею об этом. Я должен был что-то сделать. Но как? Это же Рихард. Если он сказал «нет», никакими силами это «нет» не превратится даже и в намек на «может быть». Но я должен быть сделать что-то. Что? Я сам не знаю. Должен был упасть на колени перед ним. Схватить его за ноги и не отпускать. Запереть дверь. Рыдать. Кричать и ругаться. Бить кулаком о стол. Что-то.
День седьмой. Кто знает, остался бы Рихард со мной. Этого не знает никто. Даже он сам. -Я должен за него бороться, Олли, — сказал я по телефону. -Полле, - ответил он сдержанно мягко, - мы сейчас говорим о Рихарде, так? Черт возьми, я сожалею! Я знаю, это было неправильно. Но можно же что-то сделать. Можно ведь все исправить. Должно быть что-то! Ведь это не конец. Если бы это был конец, ты бы не появлялся в моих мыслях каждую минуту; не заполнял бы мое сонное пространство каждую ночь. Ведь это что-то значит.
Соня повернулась и обняла меня. Похлопав пару раз ресницами, глядя на меня, потерянного в ночи, разбитого закончившейся любовью, поглощенного и захлебывающегося от не выплеснутой страсти, растерянного и с отвращением смотрящего на себя из глубин своего недоступного нормальному человеку сознания. Ее глаза остановились на моих, влажно блестевших, черных бусинах. Голубоглазая Соня. Это спасение. Я тону в этих бледно-голубых бассейнах ее души, и они напоминают мне твои глаза. Я как будто смотрю в твои глаза, Рихард. Я сожалею. Как я сожалею...
Вдали от города всё звучит по-другому, даже тишина имеет особый звук. Тиль и Рихард шли по заросшей травой дамбе. С одной стороны было светло-серое море, с другой — полуразрушенные постройки с прошлого века. Недавно прошел дождь, песок прилипал к ботикам... Тиль был разговорчив сегодня, как никогда. Рихарда это начинало раздражать. Он хотел послушать волны. «В следующий раз пойду один», подумал он. Но сегодня им не пришлось выбирать кто с кем пойдет. Они были тут по делу. Искали декорации для съемок нового клипа. Только море, несколько чаек и Тиль на много километров земли и воды. -Вот она. Тиль обернулся. «Архитектурный выкидыш» с интересом и недуомением смотрел на них из тумана. -Эта постройка действительно кошмарна. Как раз то, что надо, - сказал Рихард. Они поднялись по лестнице, выходившей на бетонную платформу. Рухнувшие стены, искалеченые кровавыми граффитти, тревожные крики чаек... Тут ветер был сильнее, он катил обрывки картона и старый целофан. -Осторожно, не напорись на штырь. Рихард подошел к самому краю поваленной стены, сложил руки на груди и вздохнул, остматриваясь по сторонам. -Сделай как я, - сказал Тиль и сложил ладонь «козырьком». Рихард сделал то же самое. Они стояли так, наблюдая за серой полосой моря. Потом Тиль подошел совсем близко к нему: -Хочешь, фокус? Его теплое дыхание прошлось по волосам и шеи Рихарда, превращаясь в струйку возбуждения идущего вниз по позвоночнику. Он вздрогнул. Тиль приставил свои ладони к вискам Рихарда и сказал, чтобы он сосредоточился и смотрел перед собой. Он чувствовал необъяснимое волнения, когда Тиль был вот так близко к нему. Рихард вроде как с легким раздражением убрал его руки от лица. -Фокус не удался... Пробурчал он, опуская руки ему на плечи и растирая их. -Холодно? Рихард не сопротивлялся. Ни тогда, когда «растирания» стали сильнее, ни тогда, когда Тиль губами терся о его щеку и скулу, тепло дыша в ухо. Не было больше надоедливых разговоров. Рихард был окутан глухим шумом волн, тяжелым дыханием Тиля и странно-приятным ощущением, разливающимся в нем от этой необычной ситуации, в которой он оказался впервые. -Уже согрелся. А теперь ты. Они забыли, зачем пришли в эти урбанистические руины. Рихарду казалось, если он закроет глаза, то все исчезнет...
Рart 2
Тиль глядел удивленно, он не думал, что Рихарду это было интересно. Ему показалось, что Тиль в замешательстве и он сбавил обороты... Но это предположение оказалось ошибочным, потому что похоть Тиля уже скоро переросла в откровенное бестыдство. Они мокро и «грязно» целовались, ощупывая друг друга. Звук царапанья ногтей о ткань брюк еще больше возбуждали Рихарда. Тиль это чувствовал и обнимал его сильнее. В определенный момент Рихард стал задыхаться и он осторожно попытался вырваться. Сначала полушутя, потом уже говоря серьезным тоном «Тиль... ты делаешь мне больно.» Тиль очнулся от «страстного ступора», растерянно смотрел то на Рихарда, то на пустой берег. Но его грустно-нежные глаза излучали некоторую щенячью любовь. И Рихард растаял и уже забыл о неприятном инциденте с «удушением». Они медленно отправились вперед по дороге. Уголки рта Тиля были опущены вниз под тяжестью стыда и отчаяния. Чтобы разрядить обстановку, Рихард забежал вперед и весело скомандовал: -Залезай! - он остановился и нагнулся. -...Ты о чем? -Залезай на меня! Я тебя понесу. Потом Тиль долго смеялся, сравнивая свой вес и вес Рихарда. Но тот был упрям. Ради смеха Тиль согласился. Рихард под ним пыхтел и тужился. Но это не заставило его передумать. Откуда ни возьмись у Рихарда открылось «второе дыхание» и он понесся навстречу ветру! Тиль, балансируя, сидя на его спине, прикрикивал и погонял свою «темную лошадку». Рихарду льстило то, что он сумел рассмешить этого печального великана. Он усмехался сам себе, шатаясь под весом коллеги и, возможно, теперь, если повезет, сожителя. Спустившись на песок, он поцеловал его, как только это умеет Тиль. Но они были тут по делу. Рихард, Тиль и серое море на много километров земли и воды...
Blissful child of rock is sleeping. His stern mentor is next to him creeping Inside of his dream... Hush, silent moon is white-cream.
***
“After the rain” Written by Freakoid Rammstein; Ricke/Till
Hand cuffs peacefully resting On a hard wooden bench, Gentle voices are crooning down at the ranch... Distant pain has no longer its right. See, after the rain always comes sunlight.
Written by Freakoid, Acrostic #2 Rammstein; Ricke/Till soft bdsm
Right here you stand, I am the Master, Chosen by you by the way. Hear me, slave! All devices are at hand, Ready to throw your pants away? Darling, I'm a God today.
Written by Freakoid, Acrostic #1 Rammstein; Ricke/Till
Rock me to wonderful Illuminated sleep, Chorusing my thoughts into a Hectic and quick tune of Absolute power of yours, Reasoning in my each vein, Droning inside of my head.
Я проснулся сегодня с какой-то странной радостью, с какой просыпаюсь уже несколько дней подряд. Это не весенняя жажда, не свет утреннего лаского солнца наполняет меня тревожным ликованием, но мысль о том, что я все так же, как и вчера, и неделю назад готов служить тебе. Тебе и счастью. Ибо ты и есть мое счастье, Тиль. 55 слов
«Зной — и все в томительном покое — Только чуткой чудится лелее, Что гроза таится в этом зное...» А. Фет
Сухо. Жарко. Волнистые облака над головой. Вдали — пыль столбом. Не разберешь, кто идет или едет. Подхожу ближе. Тиль. Высовывается из окна машины: -Залезай. Друг сердечный, друг далекий. 28 слов
«Я думал... не помню, что думал, Я слушал таинственный хор, И звезды тихонько дрожали, И звезды люблю я с тех пор». А. Фет
Мы сняли домик на лето. В глубинке Германии. -Спи, - шепчу я ему сквозь холодную темноту, разбавленную едва наметившимися лучами зари на стене. Мне виден край неба в окно: слабый туман, бледные звезды кое-где. -Спи, еще рано... - повторяю я, говоря тише. Он спит. Сквозь тихий шум его ровного дыхания уже где-то во сне, лежа на прохладном краю подушки, далеко за влажными липами и солнечно-медовыми холмами я слышу слабый звон колокольни... 71 словo
Название «Моё прошлое» Автор Freakoid Фандом Rammstein Пара Тиль/Рихард Драббл (чуть ангста)― 213 слов
Осеннее озеро, я иду по набережной. Здесь мы как-то стояли ночью. Помню, мои руки под твоей рубашкой. У меня были холодные, судорожные, как недобитая рыба, пальцы. Ты ежился от их ледяного потрагивания. Я иду дальше. Набираю первые три цифры твоего номера. Нет. Ты не захочешь. «Сбрасываю». Нет смысла ворошить эту связь, эту едко пахнущую прошлогоднюю листву, спрессованные пласты далёких воспоминаний.
Без тебя мое прошлое было, как пустая долина. Ты принёс камней и построил то, что стало моим «прошлым». С каждым камнем, тобою закладываемым, ты возводил высоко над водной гладью и желто-серой пеной тяжелую и твердую любовь; холодную и темную с одной стороны и яркую, покрытую тёплым, мягким мхом с другой. Это были мы и публичность: ты был «мягким мхом» со мной, за закрытой дверью моего дома; и мокро-липкой, холодной тенью в обществе.
Я иду по набережной, это «пустая долина», я вижу её. Нет больше воды. Нет больше твоих тяжелых, драгоценных камней. Я трогаю лицо ― пальцы холодные от осеннего воздуха и почему-то пахнут рыбой. Под ногами прелая, мёрзлая листва. Я вижу светло-зелёный, совсем свежий островок мха. Я поднимаю его. Кладу мягкий кусочек в карман.
...Подхожу к краю крутого склона набережной. Подо мной ― темно-липкая глубина, камни кое-где; тяжёлая, серая пена.
Звонок телефона. Улыбаюсь сам себе - сразу узнаю знакомые первые цифры. -...Тиль?
Автор: Freakoid Назвние: «Поиграть» Пейринг: Рихард/Тиль Жанр: слеш, софт-bdsm Фандом: Rammstein Рейтинг R Дисклеймер: Ни единого совпадения с реальностью. «Огненный хаос уже поднимался во мне до края - однако мне пришлось всё бросить и поспешно оправиться...» В. Набоков
...Те следы на моих запястьях, их никто не заметил. Хотя я всегда ношу короткий рукав, в тот день я надел рубашку с длинным рукавом, аккуратно держал вилку, чтобы от случайного движения не отвернулись манжеты. Мне это удалось каким-то чудом. Не представляю, что бы сказал в свое оправдание, если бы всё же кто-нибудь заметил. Ты предлагаешь: «Давай поиграем». Но ты уже давно в игре. С самого первого нашего дня. Но только это моя игра. Нечестно? Возможно. Но мне плевать. Ты всё равно не умеешь «играть». И я не могу тебя научить. По крайней мере, ...я не могу. Темная, жаркая комната. Середина лета. На мне очки для сна в самолёте (остались от твоей поездки в Нью-Йорк), шнур на запястьях (не из секс-шопа, а из какого-то строительного магазина. Ну да, ты слишком «знаменит», чтобы шататься по секс-шопам в поисках набора для Sado-Maso). Ты наваливаешься и давишь на меня приказным тоном. Ты переигрываешь. Мы не на одной частоте. -Больно, Тиль! - он думает, что это я так «играю». Мы не придумали стоп-слово. Точнее, мы его придумали, но никто из нас не воспринял это всерьёз. (И каким же было стоп-слово? Нет, значит всё-таки не придумали). Мне страшно и неприятно. И становится не до смеха. Мне до него не достучаться. Когда это кончится? У меня почти наворачиваются слёзы. Видимо, он что-то понял и развязывает шнур. -Ты в порядке, Рике? - вот теперь мне по-настоящему стыдно. За нелепость ситуации, за свою реакцию, за то, что я на это пошёл. Возникает напряжение. Неловкая пауза. Мы оба разочарованы: он зол и растерян, я ― просто зол. Молча сидим в противоположных углах кровати и курим. Две пепельницы. Напряжение не проходит. - Ладно, давай спать. Домой я уже не поеду. - говорю я через некоторое время. Лежу спиной к нему. «Не так уж это было и больно... Мог бы и потерпеть. Завтра предложу ему попробовать еще раз». Мы пытаемся заснуть.
«Нежданное прошлое» Пара: Рихард/Тиль/Шнайдер Pov Рихарда Фандом: Rammstein Автор: Freakoid По мотивам Belle de Jour Рейтинг: R
Меня разбудил телефонный звонок. Я не посмотрел, кто и ответил сходу. -Привет. - Тиль. Меня пробил мелкий озноб. Надо было сразу «сбросить», но я почему-то этого не сделал. -Ты где? - спросил он. -Дома. - Врать не было смысла. Да и времени не было, чтобы сразу сореинтироваться. -А ты где? -Под твоей дверью. -А. - я потянулся, мягко толкнул спящего рядом Шнайдера. - У меня гости. - сказал я. По моему встревоженному голосу он что-то понял: -...Кто? -Бывший. Он нахмурился и спросил, что я собираюсь делать. -Очевидно, открыть ему. Он сказал, что я не обязан этого делать, и что можно просто вызвать полицию. -Сам знаю. - сказал я. Мы оделись и вместе спустились. Я открыл дверь. Тиль стоял на пороге. Футболка и джинсы. Его машина была припаркована по другую сторону почти пустой улицы. Спросил разрешения войти. Я впустил его. Он кивнул, сидящему за столом Шнайдеру. Я поинтересовался, не хочет ли кто-нибудь чаю или сандвич. Они согласились. Я включил плиту и радио, начал взбивать омлет. Всё казалось пугающе спокойным. Перебросились парой реплик: «как погода? - хорошая; по радио что-то интересное есть? - всякая хрень; а что по новостям? - как обычно, ничего утешительного». Тиль молча ел свой завтрак. Так странно было видеть его за столом ранним утром в моей квартире после долгих месяцев... -Рике, а ты что совсем ничего не будешь? - спросил Шнайдер. -Только сандвич. -Диета, понятно. - он улыбнулся. Они оба молча продолжали есть. Мне не хотелось садиться за стол. Я медленно прошелся к окну и обратно. Тиль спросил, можно ли воспользоваться уборной. -Да. Раньше он никогда не спрашивал у меня разрешения воспользоваться. Когда он вышел из кухни, Шнайдер повернулся и полушепотом спросил: -Почему ты никогда о нем не рассказывал? -Не было надобности. - я был уверен, что Тиль прекрасно слышал мои слова. Он вернулся и спросил, можем ли мы поговорить. -Можем. - сказал я. Шнайдер все также неподвижно сидел и смотрел на нас из-за стола. Тиль уточнил: -...наедине? -Хорошо. Мы пошли наверх, в спальню. Зная, что он намного крупнее и сильнее меня, я все же оставил дверь приоткрытой. Шнайдер остался сидеть внизу. Тиль сел на кровать и жестом позвал меня присесть рядом. -Я задам тебе вопрос, Рике. И прошу, быть со мной честным. Я повел плечами. «Какое право он имел меня допрашивать? И в кои-то веки я был с ним нечестен?» -Ну? - сказал я. -Ты с ним спишь? -Да. -И вчера он тоже ночевал у тебя? -Да. - ответил я и до меня только сейчас дошло, что Тиль следил за мной еще со вчерашнего дня. -Как ты можешь так поступать со мной?.. Вот странно — подумал я, - он что думает, что я сплю с кем-то из желания насолить ему. И почему он считает, что меня волнует то, что обо мне могут подумать. Я сказал, что ему пора идти. Проводил его до дверей. Уже стоя на улице, я ждал, пока он сядет в машину и уедет. Но вдруг он обернулся и сказал: -Дай я поговорю с ним. -Нет. -Я ничего ему не сделаю. Я просто хочу, чтобы он понял... какое сокровище он у меня отнял. Ты настоящее сокровище, Рике. -Нет. Это не твое дело теперь. Он ничего у тебя не отнимал. Это ты два раза меня бросал. Теперь моя очередь. -Я обещаю, что не буду его бить. - проговорил он, но я видел, с какой силой он сжимал кулаки, костяшки белели от напряжения. -Садись в машину и уезжай. Немедленно. - сказал я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо. Он замер. -Не заставляй меня повторять. Тиль пошел к машине. Я смотрел ему вслед, смотрел, как он сел за руль, завел мотор и скрылся за поворотом. Только убедившись, что он уехал я вернулся в дом. Шнайдер всё это время стоял за дверью на случай, если мне понадобилась бы помощь. Мы пошли наверх и полдня трахались.
Секс с бывшими: проблема не в том, «зачем тебе это надо», а в том, «как» (как долго эти отношения продлятся, как быстро они закончатся и как скоро я смогу забыть о них). Большинство моих бывших — друзья; и большинство друзей — мои бывшие. Но есть пара-тройка человек, с которыми теряешь контакт сразу после того, как отношения заканчиваются. Это происходит потому что нас мало что связывает и, собственно, не на чём строить дружбу. Этот случай как раз пример таких отношений.
Вчера, когда Шнайдер собирался уходить, он предложил подвести меня. Я почувствовал облегчение от того, что он уберётся, наконец, из моей квартиры, и я очень надеялся, что и из моей жизни. Перед тем как сесть за руль он спросил, есть ли у меня с собой наличные. Их не оказалось и он заботливо притормозил у банкомата, чтобы я смог снять с карточки и ...заплатить ему за апельсины, которые купил на кануне. Смешно, я за них уже платил, когда рассчитывался на кассе на выходе из гипермаркета, но он этого не помнил. В итоге, эти апельсины обошлись мне по двойной цене. Но, ладно. Выйдя из машины, я покачал головой удивляясь собственному идиотизму и направился к банкомату. Я «должен» был ему двадцатку, но специально снял больше, чем нужно. Он думал, что я сяду в машину и мы поедем дальше, но я демонстративно сунул ему в руку стодолларовую бумажку и пошёл пешком. Через пять секунд пришла смс: «Я заправляюсь. Если хочешь, чтобы я тебя подвез, давай разворачивай свою задницу». Я не ответил. -Тебя подвезти, Рике, или как? - спросил он. -...Или как, - ответил я и нажал на «сброс». Через секунду он снова позвонил. Я объяснил, где нахожусь и в каком направлении иду, сказав ему, что если хочет подвести, то пусть тогда подъезжает и забирает меня. Через пару минут он перезвонил и сказал, что подъехал к тому месту, где по описанию я должен был его ждать, но меня он не видит. Я сказал, что не стою там и не жду его, а продолжаю идти. Он «сбросил». Снова позвонил и cнова спросил, где именно я сейчас нахожусь. Я только что прошёл мимо какого-то здания и недалеко должен был быть поворот. -Вот дерьмо, - сказал он, - я же был всего в десяти метрах от тебя. Я так и знал, что этим всё кончится.
Через пару минут откуда-то справа неожиданно выехала его машина. Я остановился, глядя на него. Шнайдер открыл дверцу со стороны пассажирского сиденья, махая рукой. -Я только что получил твою смс, - сказал я. -Ну, и? -Удачи. Я с грохотом захлопнул дверцу машины и пошёл в противоположном направлении. Он просидел так в ступоре несколько секунд; наверное, смотря мне в след, пока кто-то сзади не начал сигналить, потом рванул и скрылся за поворотом. Я надел наушники, в песне пелось что-то про «сжигание мостов прошлого», как символично. Мне было так хорошо и тепло на душе, что я чуть было не прослезился. Всё, - подумал я. - конец.
Самый лучший секс — это секс, когда ты в отпуске. Никаких проблем и забот. За тебя застилают постель, за тебя выносят мусор, в основном состоящий из использованных презервативов, за тебя стирают грязные, дурно пахнущие полотенца. Какая прелесть. Если ты мешаешь спать соседям снизу своим бурным занятием любовью, то совершенно не о чем беспокоится на следующее утро. Потому что они либо давно съехали, либо не узнают, кто именно шумел вчера ночью. Ну, а если все же посмотрят на тебя с укором, то ничего страшного в этом нет — всегда можно просто «тупо поулыбаться» в ответ. Человек на отдыхе, отрывается как хочет. Никто не в праве его попрекать. читать дальше Олли брал меня на море, когда видел, что у меня начинается депрессия или просто, когда у меня было плохое настроение. Но ему не особо нравилось делать «это» на пляже. Для такого человека, с таким слабым здоровьем как его, занятие сексом на морском побережье было все равно что приговор — песок попадал во все места, а так как он еще и сильно обгорал на солнце — это был для него полный «абзац». Как-то раз, помню, он забыл намазать солнцезащитным кремом ступни, и они обгорели так, что он не мог носить ни обувь, ни даже носки несколько дней. -Заряди свои солнечные батареи, Рике— часто любил он повторять. Но спасибо ему за то, что все же ходил со мной на пляж и не ныл. Конечно, а на что ему было жаловаться, если он всегда был уверен, что может рассчитывать на секс со мной, не важно был ли это пятизвездочный Хилтон с видом на океан или обшарпанная «халабуда» на краю земли.
Пауль «получал удовольствие больше от процесса, чем от результата», так сказать. За неделю мы могли объехать всю страну. Он очень любил быть за рулём и постоянно находиться в пути. Если сегодня мы оказались в Маннгейме, то могу поспорить — завтра мы уже будем на другом конце Германии, например в Боденбахе. Он очень любил фотографировать на полном ходу: высовывался из окна машины и начинал фотографировать всё под ряд, сопровождая процесс своей фирменной улыбочкой. А я смеялся, глядя на него, и хватался за руль, потому что иногда становилось не до смеха! Мы притормаживали и фотографировались рядом с ветхими домами, кошмарными постройками, смешными знаками и вывесками. Мы вешали покрывала на кусты, занимаясь сексом под почти что открытым небом, а комары впивались в его зад. Я отсасывал ему как-то раз тёплым, солнечным днем, пока мы стояли в «пробке» на объездной дороге к северу от Франкфурта-на-Мейне. Мы не бывали где-либо больше одного раза. Но однажды, выбрав отель, искушенные его налётом античности, мы увидели ту же самую женщину, которая принимала нас три дня назад. Оказалось, что мы уже были в этом отеле, но совершенно забыли.
Я один раз в жизни ездил на экскурсию в пещеры. Ну как то есть экскурсию. Просто с Флаке любое путешествие всегда как экскурсия или научная экспедиция. Мы стояли в полной темноте, в абсолютной тишине, на глубине нескольких метров под землей. Я помню, как он осторожно взял меня за руку. В моей жизни не было более трогательного момента ни до него, ни после.
Я и Тиль отправились на море почти в первую неделю нашего знакомства. Его жена попросила нас купить ей моллюсков. Мы так и не нашли их, но объехали три пляжа в поисках хоть одного лотка с морепродуктами. Было страшно жаркое утро. Мы остановились у небольшого залива. Весь пляж и дно были завалены ракушечником. Мы зашли в воду, она была такой же теплой, как и воздух. Ощущение было, как будто купаешься в собственном поте. Мы поехали дальше. Негде было припарковаться, все было занято. Поэтому мы остановились у обочины. Мы все еще скованно чувствовали себя наедине друг с другом, и тем для разговоров было маловато. Третий пляж был прелестным. Много песка и уединенная местность. Мы ездили сюда с Олли пару раз. Ветер становился сильнее и жара спадала. На море появлялись волны и водяную гладь было видно на километры. Тиль разделся до плавок. Это было время, когда я страшно любовался его красотой. Я продолжал смотреть на его идеальную фигуру и не мог остановиться. Он прыгнул в воду и радостно забрызгал ногами. Я подошел к берегу и окунул ногу. Вода была ледяной! -Ты что свихнулся? - крикнул я, когда он во всю нырял под волны. Он был далеко, но даже оттуда мне было слышно, как стучат от холода его зубы. Я засмеялся. Вечером, на обратном пути мы проезжали фермы и смотрели, как свиньи роют землю. По радио передавали старые песни. Счастливые и уставшие за день мы молча слушали гитарную «инструменталку». Иногда, чтобы рассмешить меня Тиль поворачивался ко мне и делал так: «брррррынь».
Мы много путешествовали вместе, но мне особенно понравилось, когда мы ездили в кемпинг на несколько дней. Мы нашли отличное место в лесу, недалеко от источника и поставили палатку. Было очень жаркое лето, а мы купались голыми в ледяной родниковой воде. Там еще было поваленное дерево, частично опущенное в воду. Мы взбирались на него; Тиль любил трахать меня, перегнув через ствол дерева. Оно покачивалось все сильнее, когда движения Тиля становились быстрее. Это было так дико круто. Скорее, просто «дико», как в первобытное время. Мы постоянно занимались там сексом, пока однажды из ниоткуда вырулил какой-то «юный натуралист» на лодке и медленно загребая вёслами, так же в никуда и исчез.
Да, самый лучший секс — это секс, когда ты в отпуске. Никаких звонков, никакой работы, никаких соседей. Полный комфорт и покой. Видимо, в этом и есть кайф быть взрослым.
Оригинальное название: Sag Es Laut Название: «Скажи это вслух» Жанр: angst; bdsm; slash Автор: Annika von Rammstein rammfics.ifastnet.com/slash/sageslaut.htm Фандом: Rammstein Рейтинг: nc-17 Дисклеймер: Выгоды не преследую, прав не имею. Перевод верлибром с английского Freakoid. читать дальше Оставь сопротивление за стеной стыда, Тиль, Позволь замкам защелкнуться вокруг тебя, Не восставай против привязи, Которая стирает твои запястья до крови, Просто подними глаза И подставь душу огню, А ноющее естество — освобождению. И плачь, мой мальчик, плачь, Я велю тебе.
Моим поцелуям позволь осушить влагу Кровавого пота, Которым дышит твое разорванное тело. И пусть же боль, которую ты в тайне так давно искал, Станет исцелением сейчас.
Звериными криками клейми имена всех тех, Кто беспощаден и жесток бывал к тебе. И да откроется оргазменный шлюз и смоет грязь и стыд, И да будет лишь звук моего имени нежным шепотом твоим.
Оригинальное название: «A can of tuna» Название: «Банка консервированного тунца» Автор: Yuko rammfics.ifastnet.com/slash/tuna.html Пейринг: Тиль/Флаке Фандом: Rammstein Саммари: Флаке идет на прием к психоаналитуку и понимает, что ...рыбу, особенно тунца, не следует трогать в принципе. Рейтинг: PG-13 Дисклеймер: Выгоды не преследую, прав не имею.
Перевод с английского Freakoid.
-Что вы видите? Врач спрашивает, держа в руке квадратную, пластиковую табличку, на которой нарисована прямая линия. Я смотрю на нее несколько секунд, прежде чем ответить с усмешкой: -Вертикальную черную линию.читать дальше -Нет, - он тактично корректирует мой логически настроенный ум — это говорите Вы, а что говорит Ваше подсознание? Я снова смотрю на этот бессмысленный рисунок и удивляюсь какого черта я делаю у психоаналитика. Пытаюсь исправиться? А не слишком ли поздновато для этого? Катился бы ты к чертям, Тиль. Нет, к тысяче чертей! Ты и твои дурацкие идеи. Черт бы меня побрал. Вечно я ляпну что-нибудь после секса. -Я и мое подсознание видим всю ту же вертикальную черную линию. Может быть, повесилить старика, сказать ему, например, что я вижу толстый член? Это его наверняка шокирует. И вызовет отвращение. Этот тип из тех, что дрочит в душе на малолеток, а потом идет в церковь покаяться. Во всяком случае, я лучше буду держать язык за зубами, если не хочу, чтобы второму такому очкастому идиоту было весело. Видимо, я не успешен как мужчина. Меня совершенно не удивляет, что иногда я кажусь себе магнитом для дебилов. Они слетаются на меня, как пчелы на мед. А я далеко не такой уж сладкий, как мед. -Что ж, взглянем на Ваш замысловатый умишка. - улыбается он. Этот человек настолько непримечательный с виду, что я уже через две секунды забыл его имя. Своей улыбкой старается расположить меня к себе. Я отлично расположился, не надо за меня переживать. Кроме того, я отлично осознаю, что он и его идиотские вертикальные, черные линии нелепы. Я бы не советовал ему пытаться проникнуть в мой «замысловатый умишка», ради его же блага. -Мы постепенно откроем Вас. Будет трудно, но уже скоро Вы привыкнете. Вскроете мне череп? Привыкну к чему? Он несет очередную чушь, а я в это время представляю, какая там, должно быть, чудесная погода за окном. За этим кошмарным окном его кабинета, с отвратительными синими стульями и тошнотворным запахом ментола. Бесконечные жирные тела врачей в креслах, которые я наблюдаю перед собой, не вызывают во мне ничего, кроме головной боли. Ему неловко, мое молчание не способствует. И, похоже, у него уже закончился словарный запас. -Ваши чувства, мысли вскроются как... как банка консервированного тунца! - говорит он с полуулыбкой. Господи, мне хочется выть от тоски. Я не пойму, он что шутит? Я очень надеюсь, что нет. Я шевельнул бровями, глядя на жалкий вид. Ему должно быть стыдно за такое чувство юмора, оно хуже, чем у Шнайдера! Ах, да, простите, у Шнайдера его вообще нет. -Я терпеть не могу тунца. Мысль о том, что мой внутренний мир сравнивают с тунцом показалась мне чудовищным оскорблением моего IQ. Я заканчиваю фразу, он шумно вдыхает, смотрит на мою презрительную ухмылку. -Быть может, Вы подразумеваете, что моя душа настолько непостижима, как душа... тунца? Рыбы? Он совсем неподвижен, улыбка исчезла. Ее сменил нервный смешок. Господи, где этот человек получил диплом? Выиграл его в лотерею? Купил диплом на сайте «курсовые и рефераты»? Я был бы не против закурить. -Нет, я хотел, что бы Вы немного расслабились... Он пальцами играет со своим галстуком. Я собираюсь уйти. -Я вполне расслаблен. Но прежде чем я уйду, мне хочеться нагадить ему. -Рад это слышать. Не волнуйтесь, мы будем осторожно открывать «банку тунца». Еще одна жалкая претензия на юмор. Я многозначительно смотрю в потолок, даже не пытаясь скрыть свое раздражение. -Вы не боитесь поранить пальцы «открывая банку с тунцом»? Я перебрасываю ногу за ногу, продолжаю смотреть на него. Он снова пытается взять контроль над ситуацией. -Это риск, на который должны готовы пойти врач и пациент. Я не позволю ему. -Нет, - я встаю со стула, доставая бумажник из кармана. Время платить и уходить. - Я предпочитаю оставить тунцов внутри. -...Они могут сгнить, - предупреждает он. -Они и так гнилые. Я встаю. Плачу ему за прием. Оставляю проклятого доктора и его идиотские идеи за тяжелой, деревянной дверью.
Тиль ждет снаружи. -О, не ожидал, что ты так быстро, - улыбается он. Конечно, ожидал, он меня хорошо знает. -Ну, и как? Что он сказал? - продолжает ухмыляться, доставая из кармана сигарету самым естественным движением. Зараза. -Знаешь что, Тиль — говорю я, схватив его за руку, и тяну к моему припаркованому автомобилю. Он даже не успевает прикурить. - Знаешь что, я считаю, что мой ...тунец должен оставаться там, где ему место. Большое, блин, спасибо. Он останавливается перед автомобилем, смущенно смотря на меня. Я молча беру сигарету из его пальцев и подкуриваю. Тиль вскидывает бровь на меня. Несколько минут он так и стоит, пытаясь отыскать хоть какой-то смысл в моих словах. Даже поэты быстрее соображают. Его ступор наводит на меня скуку и, когда до него наконец «доходит», я уже далеко. -Как ты сказал, …«тунец должен оставаться там, где ему место», Кристиан...!?
За этим кошмарным окном его кабинета, с отвратительными синими стульями и тошнотворным запахом ментола... -Ваши чувства, мысли вскроются как... как банка консервированного тунца! - говорит он с полуулыбкой.
Оригинальное название: In Einer Kalten Winternacht Название: «Холодная, зимняя ночь» rammfics.ifastnet.com/slash/kalternacht.htm Автор: Annika von Rammstein Пейринг: Тиль/Пауль и другие Саммари: У Пауля грипп; его возлюбленный Тиль заботится о нем. Предупреждение: PG-13; непристойно мило и чрезмерно «пушисто»! Дисклеймер: Выгоды не преследую, прав не имею; к сожалению, всё выдумка. (Pov Пауля)
Перевод с английского Freakoid.
Мне очень повезло, что мы не на гастролях, потому что как только высыпает первый снег, я сразу же заболеваю шикарнейшей простудой. Это мне «подарок» за весь год. Кто знает, может, на утро простуда обернется гриппом. Бесконечное употребление аспирина, назальных средств и витамина С не прекращается. Голова страшно ноет, из носа течет; рот как будто набит ватой, стоит мне заговорить. Не знаю, как бы я справился без Тиля. Он просто незаменим; заваривает мне бульон, поит горячим лимонным соком с медом, разворачивает меня из слоя теплой одежды, словно из кокона, мягко намыливает, помогая мне принять горячую ванну. Его огромные руки такие нежные, глаза полны заботливого участия и любви. Никогда не думал, что такой крупный человек может быть таким мягким в душе. Мы живем вместе достаточно долго и я знаю, что именно это и есть настоящий Тиль Линдеманн, а не тот громадный, наводящий страх зверь, дышащий огнем на сцене. читать дальше Эту сторону Линдеманна знают только его близкие. Тилле осторожно и тщательно вытирает меня пушистым, специально нагретым*, полотенцем. Когда я собираюсь идти самостоятельно, Тилле настаивает отнести меня в постель, заботясь о том, чтобы мои ноги не коснулись холодного кафеля. Тилле укладывает меня в кровать, одевая меня в голубую** мягкую пижаму, как ребенка. Он купил ее отчасти в качестве шутки сразу после того, как мы стали спать вместе; отчасти для того, чтоб побудить меня переехать к нему. В холодную, зимнюю ночь как эта, я даже счастлив, что он сделал это. Блаженство чувствовать на себе теплую ткань одежды. Блаженство видеть, как Тиль заботливо втирает ментоловую мазь мне в грудь, перед тем как застегнуть пижаму на верхние пуговицы и как мягко он укрывает меня стеганным одеялом, пуховым пледом и толстыми байковыми простынями. Он оборачивает вокруг моего простуженного горла ангорчатый, теплый шарф, который прислал Шнайдер и надевает мне на голову шапку с помпоном (Тиль шутит, говорит, что в этой шапке я похож на гнома). Затем он садится рядом, включает музыкальный ночник, когда-то принадлежавшей его дочери, и берет книгу «Гарри Поттер». Ее дал мне Флаке, по просьбе своего любовника Шнайдера. Наконец, Тиль устраивается поудобнее и начинает читать вслух. Довольно неплохая книга. Ричард и Олли заходили сегодня утром и принесли огромную корзину фруктов и белого плюшевого мишку, держащего в лапах открытку «Скорого выздоровления, Полле», они обручились в июне прошлого года, поэтому вместе ходят за покупками. Но из-за простуды мне не хочется есть. Я мелкими глотками пью горячее молоко, которое принес мне Тиль, с благодарностью слушаю его успокаивающий и вкрадчивый голос, когда он читает о злом, но очаровательном Люциусе Малфое. Я в тепле и безопасности. В конце концов я засыпаю; Тиль выключает ночник и ложится со мной. Он притискивает меня к себе нежными, любящими крепкими руками и я кладу голову ему на грудь. Чувствую щекой его мягкие волосы, выбившиеся из под расстегнутого воротника его пижамы (он никогда не застегивает её на верхние пуговицы). Я вдыхаю больничные ароматы ментола и тепла его тела. Невольно потираюсь бедрами о его пах, там начинает твердеть, и спрашиваю его с легким бесстыдством в голосе: - Что это тут такое, Тилле? Он усмехается и целует меня в лоб. -Покажу, когда тебе станет лучше. А теперь спи. И я делаю, как он велит, закрываю веки, и впускаю сладкие сны о нем.
*heated towel rail – особая сушилка для полотенец с подогревом. (- прим. Пер) **голубой цвет в английском и немецком языках не вызывает ассоциаций с гомосексуальностью.(- прим. Пер) Бесконечное употребление аспирина, назальных средств и витамина С...
Назва: “Лимон” Автор: Freakoid Фандом: Rammstein Жанр: роуменс, слеш українською Пара: Ріхард/Тіль, пов Тиля Рейтинг: PG-13 332 слів
В нас тількино був шалений секс. І тому що я випив забагато енергетика з алкоголем зараз страшенно болить голова. Перед очима все пливе. Ще я зголоднів. Після сексу взагалі з`являеться почуття голоду. Але зараз це “почуття” перекривае головна біль. А Ріхард жваво говорить до мене, сміеться та зиркае навколо. Наче пританцьовуе, коли ми йдемо. -Диви яке сонце,Тилле! - штовхае в бік. Я хочу його придушити. Треба було зробити це ще десять хвилин тому. Чи, може, краще викликати йому таксі і хай собі їде. Я хочу тиші, спокою та миру. Я хочу спокійно поміркувати. І нарешті я хочу, щоб пройшла ця дурнувата головна біль. Я бачу якийсь столик. Відкрите кафе. Чудово, саме те що треба. Якщо я зараз не прилягу десь спокійно, моя голова піде обертом. Він навіть на стільці не може спокійно всидіти. Господи, за що мені все це? -Ріхарде, будь ласка, посидь тихо. Від головної болі мені нудить. Але це просто іллюзія, слава Богу. -Любий, принеси мені лимона, будь ласка. - кажу я йому. Ріхард киває, дивиться на мене сумно і ніжно, і встае із-за столу. Нарешті тиша. Можна прикрити очі, і зітхнути. Але блакитне, прозоре небо пробивае світлом крізь повіки.
Його не було близько п`ятнадцяти хвилин, але здаеться, що пройшло всього п`ять. -...В них не було лимона. Тому довелося йти до супермаркету. Вибач. Нічого. Сідай. Після декількох ломтиків мені краще. Він мовчить. Я хочу покласти голову на його колiна, або хоча б плече. Я прикриваю очі і опускаю голову йому на колiна. Мені все одно. Він повільно перебирає мое волосся. Це приемно. Просто роби так і не зупиняйся. Ми так рідко проявляємо ніжність. Наш секс це як спорт. Нічого зайвого. Немае часу на почуття та інший “мотлох”. Мені вже не хочеться його позбутися. Навпаки, хай сидить так цілу вічність і лагідно перебирае волосся, поступово розчинюючи мою біль...
Автор: Freakoid Rammstein Till\Richard Жанр: скорее, это дожлен был быть ориджинал.
Я просто не хотел, чтоб это заканчивалось. - думаю я спустя много лет. Тогда мне хотелось, чтоб это быстрее прекратилось. Наши пересыпы, наши сменные квартиры, неловкость. Открытые в постеле, но такие скованные на публике мы.
Метро: мы стоим по бокам от дверей. Я не говорю ни слова, смотрю то в пол, то в окно вагона. Ты смотришь на меня, иногда в сторону, иногда на других. Жуешь жвачку. Плеер в ушах. Доволен. Мой уставший, печальный взгдял отражается в черном стекле электрички метро. На меня вопросительно смотрят запавшие глаза. -Что, Тилле..? - Но ты никогда этого не произносишь. Не хочу разговаривать. Ты мне никто. Мы только трахаемся. И довольно неплохо. Но я чувствую какую-то вину, неловкость.
Билльярд: моя была идея. Я думал, надо ради приличий хоть иногда встречаться за пределами постели. Почти пустой игровой зал. Но я не могу избавиться от напряжения. Мы не друзья. Мы не коллеги. Мы не пара. Мы просто трахаемся. читать дальше Вот мы играем. Все твои движения, ухмылки начинают заводить меня. Но у нас ничего не запланировано, кроме невинного билльярда. И это меня расстраивает до слёз. Зря мы играем. Зря ты согласился на эту идею. Ты ведь тоже меня хочешь? Но недостаточно сильно, чтобы организовать что-то после биллиарда. Как бы я хотел разложить тебя прямо на биллиардном столе. Здесь и сейчас. К черту всё остальное.
Естественно, я ничего такого не сделал, даже не попытался. Я не сумасшедший.
Я понял, что я так больше не могу. Это должен быть либо невероятный секс, либо нормальные отношения. Не дотягивало до «невероятного секса», а отношения казались мне тоской. Я становился все более раздраженным. Я видел, что тебе становилось неинтересно. А это самое худшее, что могло случиться — когда люди теряют интерес к тому, чем занимаются вдвоем. Поэтому я решил, что пора с этим заканчивать. Я благополучно «потерялся» на несколько месяцев. Не скажу, что ты сильно скучал. Я не жалею, что мы больше не спим вместе, но поверни время назад — я бы повел себя иначе. ...И продлил бы твой интерес.
Оригинальное название: Fools For Love Название: «Любовь слепа» Автор: das Tier rammfics.ifastnet.com/slash/fools.htm Жанр: американская слэш проза Фандом: Rammstein Дисклеймер: Ни единого совпадения с реальностью Пара: Тиль/Пауль Рейтинг: NC-17
Перевод с английского Freakoid.
Полная версия
Кто-то коллекционирует марки, кто-то - старые пластинки, кто-то — кулинарные рецепты. Тиль Линдеман коллекционирует грехи. Не то чтобы его страсть составляла что-то, чему нет цены. Он не строит из себя литературных героев романтизма, но перспектива подсознательных потребностей самоуничтожения, выходящая за рамки, каждый раз, когда он обращает взор в темную сторону своих желаний, не особенно приводит его в восторг. Его грехи совсем другие — это теплые, управляемые, своего рода преступления, которые щекочат нервы в момент, когда вы их совершаете, и от которых по телу идут мурашки. Совершать подобное желательно с ежедневной регулярностью, поскольку чем чаще вы предаетесь «греховным шалостям», тем сильнее становится ваша одержимость. Она растет и расцветает где-то на дне нутра, как вкус от превосходной пищи. Но заявить, что Тиль Линдеман потокает склонности к животному обжорству, было бы унизительно неверным истолкованием его страсти. Глубина подобного чувства доступна лишь посвященным, радуя коллекционера осознанием того, что самая красивая ваза из его коллекции принадлежит ему, и только ему. Но Тиль Линдеман никогда не интересовался вазами. Вазы, фарфоровые статуэтки девочек, керамические розовоносые собачки, блюда династии Мин, и прочее не производило на него ни малейшего впечатления, поскольку все это были лишь предметы. Совершенно, бездушные предметы. У его же греха была душа. Кроме того, его грех даже мог говорить. Хотя иногда герру Линдеманну хотелось, чтобы он замолчал. ***
- Алло. А, это ты. Я просил тебя не звонить мне, когда я провожу время со своими детьми. - Нет...Что? Другую возьми. Ну да, на рыбалку. Нет, мы не... будем ничего ...жечь и ничего взрывать. - Можешь засунуть свои идеи знаешь куда. -Кто это, папа? Снова Тиль? -Для тебя это «дядя» Тиль, малыш. - ...Нет, это я Эмилю. - Я почти никогда не называю тебя «малыш». - Папа, можно я принесу фейерверки, которые мне дал Ти... дядя Тиль? - Ни в коем случае. Тиль, сколько раз я тебя просил не распространять легковоспламеняющуюся продукцию среди членов моей семьи? Мне плевать, что говорит Шнайдер. - Для тебя «дядя» Кристоф, Эмиль. - Шнайдер не родитель. В моральном плане из него не выйдет родитель. Мне плевать, где пустит корни его вечно слоняющаяся сперма. Нет, я... Сегодня вечером? Честно говоря, я не знаю... подожди, чёрт! - Эмиль, не трогай фитиль! -«Папочка», ты в порядке? Папочка? -Тиль, зараза такая, я тебя задушу! ***
И он почти так и сделал. Лежа в постели, когда его бедра стискали голову Тиля, пока тот почти задыхаясь, пытался найти оптимальную позу под ним, ерзая и перемещаясь, стараясь не выпускать член Пауля изо рта. Несмотря на внешнее возмущение и притворную незаинтересованность, этой ночью Пауль решил поиграть во «взрослого. Его вялое, равнодушное выражение лица громко не соответствовало его возбужденному естеству. Когда Тиль влажным ртом стимулировал все ткани его члена, Пауль вцепился в изголовье кровати и воспользовался шансом «почитать лекцию» другу, пока Тиль временно потерял «право голоса». -Ты прекрасно понимаешь, что так больше продолжаться не может. Дешевые мотели, паршивые койки и общие душевые, в которых горячей воды никогда не хватает на двоих... Тиль, я несу ответственность. Я не могу не быть самим собой, поскольку сам я являюсь разумным взрослым человеком. Глядя на тебя, ...люди тоже видят в тебе ...«разумного взрослого человека». Я понимаю, ...что ты любишь, когда я... когда мы... Да, но... Да! А-а-а!.. О, да!.. Тиль отстранился, стер с губ сперму и шлепнул его по ягодицам. -Пауль, ты только то и делаешь, что треплешься. И больше ничего. ***
-Тиль, мне не нравится, когда ты заставляешь меня завтракать. Это совершенно неуместно. Знаешь, как говорят во Франции, ce qui est permis*. Почему бы тебе не начать учить иностранный язык , Тиль? Ничего не ответив, Тиль обмакнул палец в банку с джемом, мазнул красной, сочной линией губы Пауля, а затем наклонился для вкусного поцелуя. - Клубника. -...Это не ответ на мой вопрос, Тиль. Почему ты никогда не отвечаешь на мои вопросы? Он не ответил и на этот раз. Он просто взял и изящно лизнул уголок рта своего друга. -У меня презервативы тоже с ароматом клубники. Пауль томно прикрыл глаза, захныкав. ***
Не то чтобы Тиль никогда не испытывал внезапных укоров совести. Без пикантной приправы сомнений раскаяния грех теряет половину своей «греховной сладости». Смотря на ягодицы Пауля, лежащие на приподнятой подушке для «лучшего обозрения», он понимал, что все-же обязан другу. В конце концов, Пауль действительно жертвовал частью своего времени, которое он мог бы потратить на что-то иное, например общение с родными, занятие своими хобби, или на другие вещи, которыми может хотеть заниматься любой «разумный взрослый человек». Как всякий хороший коллекционер, Тиль обладал острым «чувством прекрасного». Пауль погрузил свою голову в ладони, и начал считать, томясь в ожидании, когда Тиль войдет в него. - Наши отношения длятся 8 месяцев. Это почти 240 дней. 5,700 часов страстного желания. -Что я буду делать, если прийдя домой сегодня, жена заметит, что моя задница пахнет как клубничная грядка, Тиль? Тиль вошел, куда и пологалось, и лег между расставлеными ногами Пауля. -Тиль, почему ты всегда молчишь, когда я поднимаю эти вопросы? Честно говоря, он не знал, почему. Может быть, потому что считал, что его грех может оставаться в пределах управляемости, только если его никогда не произносить в слух. Грех, отмеченый именем, становится вердиктом, Тиль еще не готов к вердикту. Месяцы отношений, с их вечностью дней, часов, минут и секунд не успели подготовить его. Возможно, эта ночь успеет подготовить его. Тиль отправился на гребне возвратно-поступательных движений, которые были такими же горячими, как и те, которые происходили 5,700 часов назад, как на гребне волны в 241-й день их связи. И его сердце было полно надежды. ***
- К твоему сведению, я мог бы потратить этот вечер на что-то более полезное. Например, на посещение музея, или на просмотр програм по Discovery. Вместо этого они оба были на крыше дома Тиля. Был поздний летний вечер, было тепло, и старое железо еще хранило жар слабевшего солнечного света. Когда двое мужчин расположились возле чердачного окна, кот агрессивно изогнул спину в ответ на вторжения на его территорию и понесся прочь вдоль края крыши, как черный головорез. Присев, Тиль начал снимать рубашку, Пауль щекотнул его спину, после чего Тиль сделал то же самое. -Чего ты тогда пришел, раз у тебя столько «полезных» дел? -Что ты, Линдеман хочет поговорить. Я ни за что не пропущу «это событие». Шум города вместе с далеким гулом автомобилей и шагов дошел до них. Где-то под карнизом совсем близко и громко чирикала стая воробьев. Тиль непринужденно откинулся на локти; Пауль оставался сидеть, крепко обхватив руками колени. -Так о чем ты хотел со мной поговорить? Тиль потерся костяшками пальцев о позвоночник Пауля, затем запустил палец под пояс его брюк. - Двигайся ближе. Я тебе скажу. Пауль смотрел на кота, который лукаво крался к сидящим где-то вне зоны видимости воробьям. Потом повернулся и посмотрел в сторону Тиля. Минуту спустя, глядя на него, он оперся на локоть и поднес ухо к губам своего друга, приготовясь, наконец, услышать. Самый драгоценный грех Тиля носил длинное имя: три слова, десять букв, одна точка. И вот теперь он произнес эти слова. Все до одного.
_______ * tout ce qui est permis - вседозволенность.